Пошатываясь, выползаю в приемную. Сидящий за моим столом Анхен поднимает голову:
— Помочь тебе дойти до туалета?
— Нет, все уже нормально, я сама…
Но он все же подходит.
— Давай хоть одежду помогу оправить. Вид у тебя сейчас…
Смотрю в зеркало. Да уж. Призраком на руинах хоть сейчас работать возьмут. И косы совсем растрепались. А переплести сил не хватит, пальцы все еще подрагивают.
Анхен разворачивает меня к себе, аккуратно помогает заправить блузку, приглаживает волосы. Такой добрый, заботливый…родной. Слишком близко. С коротким всхлипом я прижимаюсь к его груди. Зарываюсь носом ему в воротник, судорожно вдыхаю его запах, такой знакомый и желанный. Такой любимый.
Он не возражает. Тихонько обнимает меня, ласково гладит по волосам:
— Это ничего, Ларка, сегодня можно. А завтра гордо скажешь, что ничего и не было. И будешь дальше бороться за свою независимость.
— Не смейся надо мной.
— Да что ж смешного. Так проводить? Хочешь, на руках отнесу?
— Нет, я сама, не надо. Уже…ничего. Только слабость, — я нашла в себе силы отстраниться. — Увидят тебя со мной, скажут, всю кровь из секретарши выпил.
— А и так скажут, — он улыбнулся, затем глаза его лукаво блеснули. — Так может, дашь? Хоть лизнуть? Все равно ж пропадает, — вдруг мурлыкнул он мне на ушко тоном коварного искусителя.
— Анхен! — я возмущенно дернулась в сторону.
— А вот теперь не скажут, — он рассматривал меня весьма довольный собой, — и щечки поалели, и скачешь довольно бодренько. Иди, чаю тебе пока поставлю.
Когда я вернулась, чайник уже скипел, и я с удивлением наблюдала, как Анхен заваривает чай.
— Не думала, что ты умеешь.
— Почему? Напитки на основе различных травяных настоев были некогда основой нашей традиционной кухни. Это потом мы перестали чувствовать их вкус, а они перестали утолять нашу жажду.
— Ты мне когда–нибудь расскажешь? — глядя, как он сервирует для меня столик, было трудно помнить о том, что мы более не общаемся. Но он, видимо, помнил.
— Нет. Пей чай, Лариса. Мне надо кое–что доделать, и мы поедем.
Пью чай. Анхен вновь возвращается за мой стол. Значит, он отвезет меня домой? Это хорошо. Горячий чай обжигает, пью медленно. Сидеть не слишком удобно, пытаюсь влезть в посетительское кресло с ногами. Не выходит, оно не настолько широкое. Бросаю взгляд на Анхена. Глаза опущены, вид сосредоточенный, но чем занят — не видно. Перед ним — раскрытая кожаная папка, я часто видела ее у него на столе. Папка лежит боком, ее верхняя створка поднята так, что загораживает и руки вампира, и то, что внутри.
Становится любопытно, и я подхожу, тихонько встаю у него за плечом. А в папке у него…вовсе и не бумаги. Там оказывается устройство, вроде того, с помощью которого он машиной своей управляет. В стоящей вертикально створке — экран, совсем как в машине, и даже непонятные символы, совсем как там, заполонили его весь. А в нижней части — клавиатура, немного похоже на печатную машинку, только плоская совсем, и кнопочки едва выделяются, и значки на них — все та же абракадабра. Хотя нет, на каждой кнопке — и непонятный символ, и нормальная буква, вот только на экране все равно — только символы. И пальцы Анхена мелькают по этим кнопочкам с такой скоростью, что аж в глазах рябить начинает.
— Сейчас поедем, Ларис, — поднимает он на меня глаза, — мне совсем немного осталось.
— А это что?
— А это то, Ларис, чего у вас еще нет, а потому объяснять я тебе не стану.
Обижено дергаю плечом и собираюсь отойти.
— Погоди, — он убирает руки с клавиатуры. — Не обижайся, там в самом деле куча технических терминов, в мире людей еще не известных, ни к чему, правда. Иди лучше, посиди со мной немножко. Будет полегче.
Смотрю на него нерешительно. Слишком соблазнительно, чтоб гордо отказаться. Да, ему не снять мне боль, но утешить одним прикосновением он мог всегда. Вот только…
— Анхен, а ничего, что я… что у меня…
— Все хорошо, Ларис, не выдумывай.
Поддаюсь соблазну и залезаю к нему на колени. И опять меня накрывает с головой, и я могу только прижиматься к нему, забыв обо всем. И что толку? И зачем было себя так мучить? Когда так хорошо вот так, с ним…
Он обнимает меня и откидывается в кресле, забыв о своем вампирском аппарате и недоделанных делах. Не гладит, словно боится спугнуть. Просто держит. Потом берет мою руку и подносит к губам. Медленно целует пальчики. Потом ладошку.
— Не надо, — прошу я.
— Не буду, — соглашается он, кладет мою руку себе на плечо. Какое–то время молчит, ничего не предпринимая, и я благодарна ему за это. За возможность просто сидеть. Просто быть с ним.
— Лара, скажи мне, пожалуйста, точнее, — наконец просит он. — У тебя так было всегда? Изначально? Или что–то изменилось, после того, как я дал тебе свою кровь?
— Всегда, — постановка вопроса заставила меня задуматься. — Да нет, ничего не изменилось. А при чем здесь твоя кровь? Врачи говорят, что это нормально, что так бывает, вот ребенок родится…
— Видишь ли, Лариса, — он говорит немного задумчиво, словно еще не решил, сказать или нет. — Проблема в том, что у тебя немного другой случай. Хотя внешне, наверно, похоже, я не спорю. Вот только боюсь, что в твоих болях виновата именно кровь. Вампирская кровь, которой в тебе от рождения слишком много. И если я прав, а скорее всего так и есть, то ребенок у тебя, возможно, не родится никогда.
— Что? Как никогда, погоди, при чем тут вампирская кровь, она же лечит? — не то, чтобы я мечтала о детях. Прямо сейчас так они мне были даром не нужны, но вообще никогда…
— К сожалению, это сказка, Ларочка. Вампирская кровь — не панацея. Одно лечит, другое калечит. Больше тебе скажу: если бы наша кровь была так хороша, нам была бы даром не нужна человеческая. А мы без нее умираем, малыш. И вымираем. Знаешь сказку про живую и мертвую воду? Полил мертвой водой — и все разрубленные части срослись, полил живой — и герой ожил. Так вот, кровь вампиров — это мертвая вода, Ларка. Жизнь дает только человеческая. В том числе — новую жизнь.
— Но как же?.. И… что теперь? — я совсем растерялась. Одно дело, ты мучаешься, потому, что так организм устроен, зато у тебя потом ребенок родится, и это все искупает. А другое дело, что и муки те же, и органы, но никто и никогда…
— А теперь мы с тобой едем к Сэнте, и будем смотреть, и думать, как можно, и можно ли еще, это исправить.
— Но ты возил меня уже к Сэнте, — вновь встречаться с вампирской бабушкой желания не было никакого. — Она же сказала, она не хочет со мной возиться.
— Не по этому вопросу. Я с ней разговаривал пару часов назад, она нас ждет и постарается сделать все, от нее зависящее.
